Газета «Новости медицины и фармации» 20 (346) 2010

Трудно поверить, но прошел уже девятый день с того страшного момента, когда оборвалась жизнь нашего руководителя, учителя, друга — Юрия Прокофьевича Спиженко. Смерть человека — это всегда страшно. Но когда эта смерть внезапна и в расцвете сил — это страшно вдвойне.

Первой реакцией был шок. Мы пережили невосполнимую утрату, ощущение жестокой несправедливости и душевной пустоты. Затем пришло понимание, как много для всех значил этот удивительный человек. Это чувство теперь останется с нами навсегда.

Общеизвестны слова древнего грека Хилона: «О мертвых или ничего, или хорошо». Куда менее известна парафраза этой поговорки: «De mortus — veritas», т.е. «О мертвых — правду». О Спиженко говорить несложно. Вся его короткая жизнь — правда о великом Созидателе. Врач хирург-онколог, организатор здравоохранения, ученый, политический и общественный деятель, бизнесмен, истинный патриот своей Родины. Можно с уверенностью констатировать, что он относился к немногочисленной плеяде исполинов-первопроходцев, исповедующих принцип: «Мне нравится начинать все с нуля».

Анализируя истоки научно-практического и духовного облика Юрия Прокофьевича, невольно соглашаешься с мыслью патриарха булгаковедения Юрия Виленского, о том, что «природа сама создает гениев». Да и как не согласиться? Не принадлежа к медицинским династиям, к элитарному кругу, да что там говорить — появившись на свет в голодном 1950 году в крестьянской семье с крайне скудным достатком в заурядном селе Побирка Теплицкого района Винницкой области, Юрий Спиженко сумел достойно пройти свой путь и подняться на медицинский и социальный Эверест. Воистину прав был классик, когда писал, что «каждая крестьянка может родить своего Ломоносова».

Пути Господни неисповедимы. В правильности этой хрестоматийной истины убеждаешься постоянно. Так произошло и в случае с выпускником сельской школы Юрием, когда он отправился в Черновцы поступать в университет. Спустя многие годы Юрий Прокофьевич вспоминал: «Я любил историю и решил поступать на истфак университета, но друзья убедили меня выбрать мединститут. Зачем лукавить — призвания к врачеванию я не чувствовал».

Как бы то ни было — случилось то, что случилось. Может быть, мир потерял нового Карамзина или Толочко, но медицина обрела Спиженко. Уже после первого курса мединститута проявились здоровые амбиции — ему захотелось стать профессионалом. И вскоре он стал единственным на весь вуз студентом, имевшим свою экспериментальную операционную, построенную в подвале дома, где он снимал комнату. А помогала ему ловить бездомных собак его будущая жена — Виктория Владимировна, тоже студентка медфака. Такой себе «семейный тандем». Но именно этот экспериментальный опыт, накопленный в подвале, и дал возможность отработать хирургическую технику и позволил впоследствии избежать многих смертей людей на операционном столе.

Но не только учебой и экспериментальными операциями увлекался студент Юрий. Уже на пятом курсе мединститута молодость взяла свое: он женился, вскоре родилась дочь Наталья. Казалось — возьми да приложи все усилия, чтобы остаться на работе в областном центре. Но не тут-то было. Студенческое увлечение безоговорочно определило выбор профессии — хирургия, а в городе с мединститутом, с обилием классных специалистов остаться работать хирургом означало, что лет пятнадцать — двадцать будешь только писать истории болезни и «полировать крючки», ассистируя именитым коллегам, в надежде, что когда-нибудь придет и твоя очередь. Молодость требовала радикальных действий и быстрого осязаемого результата. Впрочем, это и есть одно из объяснений «феномена Спиженко» — добиваться результата.

Итак, врачебный диплом получен, и юный эскулап отправился для прохождения интернатуры в город Бердичев. Именно там, под руководством замечательного хирурга Василия Ивановича Припутницкого, и происходило его становление. Для нынешних врачей может быть поучительно и то, что верность и почтение к Учителю Юрий Прокофьевич пронес через всю жизнь. До последних дней своей жизни он с глубоким уважением относился к своему наставнику, недавно отметившему 85-летний юбилей. И в этом также проявлялись черты личности Спиженко — не предавать Учителей и соратников.

Интернатура в 1973 году закончилась. Штат Бердичевской больницы был достаточно укомплектован врачами, так что перспектива профессионального роста и здесь была весьма туманна. А быть на вторых ролях — не в характере молодого хирурга, поэтому оставаться в Бердичеве он не захотел. И он поехал в Иванополь Чудновского района Житомирской области.

Места эти были почти дикие. До ближайшей станции Чуднов-Волынский, находящейся на железнодорожной ветке Казатин — Шепетовка, почти 20 километров. Вот в этом «местечке», в 100-коечной участковой больнице, Юрий Прокофьевич стал работать сначала хирургом, а вскоре и главным врачом. Работы было много. Мало того, что прикрепленные к больнице населенные пункты были разбросаны среди лесов, озер и болот, так и сама больница давно не видела хозяйской заботы. Молодой администратор с энтузиазмом погрузился в строительство и ремонты. Где на личных симпатиях, где с акцентом на «шефскую» помощь, особенно от военных, а где, что греха таить, и за бартер, особенно за «ЖКВ» — «жидкоконвертируемую валюту», спирт, он доставал стройматериалы, оборудование, формировал ремонтно-строительные бригады, организовывал субботники и воскресники, на которых его можно было видеть в брезентовой робе и сапогах, то с лопатой, то с мастерком. И больница преобразилась. В ней наконец перестали мерзнуть зимой люди, исправно заработало водоснабжение, вкусно запахло в пищеблоке. Вырос авторитет главного врача. В хирургии стали выполнять достаточно сложные операции, и в больницу потянулись пациенты.

Постепенно налаживался и семейный быт, подрастала дочь. Но недолго удалось пожинать плоды своего труда. Молодого, энергичного организатора здравоохранения заметили «наверху» и… волевым решением «руководящей и направляющей» в 1977 году его отправили на повышение: доверили уже целую центральную районную больницу. Опять — чемоданы, опять — переезд… и все сначала. А что семья? Не взбунтовались ли домочадцы от бесконечных переездов? Тем более что меняли фактически шило на мыло. И здесь Юрию Прокофьевичу улыбнулась фортуна: верная спутница жизни, Виктория Владимировна, единожды сделав выбор, во всех ситуациях оказывалась надежным тылом.

Так судьба привела Юрия Спиженко в старинный городок Олевск в 180 км от Житомира, на краю земли, на границе с Ровенщиной. Жизнь в нем текла тихо и размеренно. Да и куда спешить? Было тогда в Олевске всего 12 тысяч жителей. Этому городку Юрий Прокофьевич отдал три года жизни. Именно в нем он состоялся как хирург и организатор, у него развились смелость и методичность, а главное — он понял, что с накопленным багажом знаний и навыков далеко не уедешь. И он вновь погрузился в учебу. Во время отпусков Спиженко взял за правило посещать, по возможности, хирургические клиники, стремясь ухватить все новое и перспективное. Да и выхода другого просто не было. К знаниям нужно было пробиваться самому. Кто направит сельского хирурга на учебу в высококлассную клинику?

В 1980 году начался новый этап в жизни. Юрия Спиженко вначале назначили главным врачом Житомирского областного лечебно-санаторного управления (аналог киевского IV управления), а с 1984 года он уже возглавляет отдел здравоохранения Житомирского облисполкома. Новые задачи, новые возможности и… новые обязанности.

Ох, как сложно на первых порах пришлось амбициозному медику в общении с сильными мира сего — партийно-административной верхушкой области, эдакими «зубрами», закаленными в аппаратных играх, блестяще усвоившими интригологию карьерного марафона и «съевшими» не одного «выскочку», посмевшего подняться на «социальном лифте» из самого что ни на есть народа. Масла в огонь подливало и то, что новый медицинский начальник был до неприличия молод — ему исполнилось только 30 лет, имел абсолютно негибкую спину, острый язык и смелость в отстаивании своего мнения. Неизвестно, как бы сложилась судьба такого неудобного «лейб-медика», если бы его не взял под негласную опеку тогдашний первый секретарь обкома КПСС Василий Михайлович Кавун. По-разному можно относиться к истории и к личностям в этой истории. Можно воспринимать или ненавидеть их идеологию, но нельзя зачеркнуть все то позитивное, впрочем как и негативное, из чего складывается эта самая история. А история не имеет сослагательного наклонения. Так уж случилось, что партийный деятель сыграл неоценимую роль в становлении реформатора медицины.

Постоянное напряжение от нахождения в «стае коллег» требовало выхода. И он был найден. Только хирургия позволяла утилизировать весь тот адреналин, что в избытке накапливался на бесконечных аппаратных совещаниях, партактивах, разносах да и просто при общении с «ответственными пациентами» подведомственного учреждения. Каждое утро Юрий Прокофьевич проделывал пеший путь от дома до облонкодиспансера, чтобы ровно в 6 утра начать операции. Каждое утро он выполнял по две сложные операции на желудке, прямой кишке, печени, пищеводе, а потом целый день занимался административной деятельностью. А заниматься было чем. Нужно было создавать систему оказания медицинской помощи в области.

Именно тогда, перечитывая Пирогова, он наконец-то понял гениальность фразы: «Хирург-виртуоз спасает десятки жизней, а хирург-организатор — тысячи». Услышал о поставке дефицитных эндоскопов в Украину — он уже в Москве, в союзном министерстве, и эндоскопы целевым назначением оказываются в Житомирской области. Прочитал о новых способах диагностики предопухолевых заболеваний и опухолей женских половых органов — и технология внедрена в участковых и районных больницах. Поставил цель: улучшить диагностику злокачественных опухолей на ранних стадиях — и выездные бригады областных специалистов отправились в самую что ни на есть глубинку. И уж совсем возмутило столичных авторитетов амбициозное утверждение молодого по их меркам врача, к тому же «неостепененного», о том, что можно снизить летальность при острых хирургических заболеваниях брюшной полости. Да что он такое несет? А он взял и сделал. Он сначала провел экспертную оценку количества больных, потенциально опасных по осложнениям хронических заболеваний, таких как язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки, желчнокаменная болезнь, выявил грыженосителей, а затем добился того, чтобы хирурги прооперировали их в «холодном» периоде, в плановом порядке, не дожидаясь осложнений. И послеоперационная летальность снизилась.

Понятно, что такое рвение юного начальника облздравотдела не могло не раздражать его старших коллег, встречаться с которыми ему приходилось на коллегиях Минздрава. Особое раздражение у них вызывало то, что Юрий Прокофьевич ничего не просил у министра. Он не лез на трибуну, не бил себя патетически в грудь, рассказывая о бедственном положении медицины, он не просил денег у государства, но как-то, ему одному известным способом, ухитрялся сделать так, что «неуниверситетская» медицина Житомирщины, кстати, там до сих пор нет медицинского вуза, стала одной из лучших в Украине. Тогда-то его и приметил министр здравоохранения УССР Анатолий Ефимович Романенко.

Как впоследствии вспоминал сам Юрий Прокофьевич: «Пост руководителя здравоохранения области — лучшее место для организатора. Отработав надежное взаимоотношение с районами, правильно построив административные вертикали, можно успешно и плодотворно работать. И не просто работать, а давать результат». Он уже строил планы о том, как спокойно и плодотворно проведет зрелые годы, тем более что в 1981 году в семье родился второй ребенок — сын Александр. Но жизнь вновь внесла коррективы. В 1986 году грянул Чернобыль.

Страшная, неведомая доселе угроза нависла над Украиной. Центр молчал, местные руководители были в растерянности. Кто-то паниковал, кто-то в угоду центру замалчивал размеры катастрофы, кто-то просто запил. Но в отличие от партийных и советских органов власти, Житомирский облздравотдел действовал, причем решительно и быстро. Собрали всех, кто хоть немного разбирался в радиологии, а это были не только врачи, но и физики, и отставные офицеры с атомных подводных лодок, и инженеры с атомных электростанций. Тогда, не дожидаясь указания свыше, и было принято историческое решение — заблокировать жителям Житомирщины щитовидную железу препаратами йода. Что и было сделано. Правильность такого шага подтвердило время. В Житомирской области не произошло катастрофического роста заболеваемости раком щитовидной железы. А это — десятки тысяч спасенных жизней.

Но это понятно сейчас. А тогда? В те годы такой поступок мог стоить не только должности и партбилета, но и свободы, а то и большего… Тем более что нашлось немало «заклятых друзей», поспешивших донести «наверх» о самоуправстве и самоволии. Вовсю распространялись слухи о «страшных последствиях йодопрофилактики». На начальника обл­здравотдела уже с интересом стали поглядывать сотрудники «компетентных органов».

Но Провидение и на этот раз отвело угрозу от своего фаворита. В 1986 году Юрий Спиженко в возрасте 36 лет был назначен на должность заместителя министра здравоохранения УССР. Кругом обязанностей ему было определено все, что касается Чернобыльской катастрофы, а так как на ключевых позициях в министерстве прочно сидели прошедшие все этапы иерархической лестницы матерые аппаратчики, встретившие «молодого да раннего» не то что в штыки, но и без дружелюбия, то заниматься ему приходилось всем. Зачастую в командировках приходилось находиться большую часть месяца. Встречи с семьей случались нередко на вокзале, когда он пересаживался с одного поезда на другой, а жена или дочь приносили свежее белье да что-нибудь с домашнего стола. Так незаметно и пролетели 3 года.

Наступил 1989 год. Больная империя уже была беременна переменами. В «верхах» творилась чехарда, старые кадры постепенно уходили со сцены. Так уж сложилось, что именно Юрий Спиженко стал последним министром здравоохранения крупнейшей республики Советского Союза. И… первым министром независимой Украины.

У китайцев есть пословица: «Не дай бог жить во времена перемен». И правильность этой пословицы министр ощутил сполна. Одновременно с обретением государственности разом рухнули все накатанные десятилетиями связи. Исчезло все. Исчезли медикаменты, за небольшим исключением производившиеся в других республиках СССР, а то и вообще за границей, преимущественно в странах СЭВ, прекратились поставки вакцин и сывороток, стало нечем заменять пришедшие в негодность инструменты и аппараты. Короче — дефицитом стало все. И взять его было просто негде, да и не за что. Ни­кто за рубежом всерьез не воспринимал фантики — «купонокарбованцы». А люди болеть не переставали. И министр принял единственно правильное в то время решение: нужно во что бы то ни стало спасать материально-техническую базу здраво­охранения. Нужно было спасать то, на что уже «положили глаз» доморощенные «прихватизаторы» вкупе с зарубежными конкурентами — монополистами. А бороться было за что. Пятидесятидвухмиллионный рынок для фармпрепаратов!!! Да это же Клондайк!

В Украину потекли сначала ручейки, а потом целые реки фальсификатов и разных сомнительных «генериков». И тут на их пути мощной плотиной стал фармкомитет, враз упорядочивший регистрацию и поставки лекарств.

Эти революционные события проходили в приснопамятные «девяностые беспредельные годы». Страна изнемогала от финансовых махинаций, коррупционных скандалов и «дикого накопления первичного капитала». Это было повсеместно, но в наименьшей степени это коснулось Минздрава. Его сотрудники в то время так и не узнали значение слова «откат», не научились выстраивать цепочки посредников из фирм-однодневок при проведении тендеров. Понятно, что это не могло понравиться всем тем, кто крутился вокруг бюджета Минздрава. Пять раз различные комиссии ставили перед Верховным Советом вопрос об отставке неугодного министра, и пять раз эта отставка не состоялась.

Наступил 1994 год. Медицина, оправившись от первого нокаутирующего удара, пусть со скрипом, но работала. Удалось восстановить некоторые старые связи по материально-техническому обеспечению работы отрасли. Остро встал вопрос: «А что же дальше?» Ориентироваться на заграницу или добиваться того, чтобы система жизнеобеспечения государства — медицина — была независима от капризов соседей? Нужно было, по возможности, иметь все свое.

Это понимал не только министр здравоохранения Ю.П. Спиженко, это понимал и тогдашний премьер Е.К. Марчук. И тогда Юрий Прокофьевич, не дожидаясь шестого требования очередной комиссии о его увольнении, подал в отставку сам. Он решил спасать отечественного производителя. Производителя, который лекарства производил, но документации на их производство не имел. Все нормативные документы остались за границей. В сжатые сроки был создан новый Госкомитет — Укрмедбиопром, который в 1995 году возглавил Спиженко. И вновь, ценой неимоверных усилий, иногда и на грани фола, в короткие сроки было узаконено производство 167 лекарственных препаратов. Фармацевтическая промышленность Украины в отличие от многих других отраслей была спасена. Спиженко снова начал все с нуля и в короткие сроки дал результат.

Но этого в то время было мало. Чиновники, даже высшего эшелона, были очень зависимы от потребностей финансовых и политических группировок, умело использующих все средства — от выступлений так называемых студентов на майдане до непрерывных дискуссий в парламенте. И тогда Юрий Прокофьевич пошел на выборы, причем не по списку правящей партии, а по мажоритарному округу в самой что ни на есть глубинке, где никогда не любили столичных чиновников. Он баллотировался по Олевскому избирательному округу № 165 в Житомирской области. И победил в первом туре, набрав 58,63 % голосов. Оказалось, что избиратели хорошо помнили своего главного врача. Так он стал народным депутатом Украины 2-го созыва, а впоследствии и председателем Комитета по здравоохранению, материнству и детству.

Может быть, этот шаг к объединению возможностей законодательной и исполнительной власти и помог Юрию Спиженко сохранить фармацию Украины от разворовывания и упадка. Кто знает? Но то, что страна до сих пор имеет свое производство лекарств, — это факт.

Народным депутатом он пробыл два созыва, еще раз получив кредит народного доверия в 1998 году, когда его одного из 14 претендентов вновь делегировали в высший законодательный орган страны и вновь он стал главой комитета. Правда, пришлось оставить должность в Укрмедбиопроме, изменения в законодательстве запретили депутатам быть чиновниками в исполнительной власти. Не беда. Юрий Прокофьевич нашел применение нереализованной энергии. В 1998 году он организовал и возглавил партию «За добробут та соціальний захист народу», а кроме того, стал председателем правления и президентом Фармацевтической ассоциации Украины. И на всех постах он оставался «неудобным» для чиновников. Чего только стоит Резолюция пленума Фармацевтической ассоциации Украины о последствиях введения НДС на лекарственные средства, принятая 09.07.2003 года и затронувшая интересы многих сильных мира сего. Но таков уж Спиженко.

А потом? Потом, после фальсификаций выборов в 2002 году, он как бы исчез. Правда, мелькнул в 2006 в списке блока Плюща — Костенко, но без особого энтузиазма.

Его в то время уже занимало другое. Он снова начинал все с нуля. Он замахнулся на проект, равного которому в медицине Украины еще не было. Он заболел идеей создания клиники, не подражая мировым лидерам. Подражать — значит отставать. Он решил создать клинику-лидера. Он опять решил работать на опережение. Ни одно государство Восточной Европы и СНГ не могло позволить себе этого, а частник Юрий Спиженко — позволил.

Сентябрь 2009 года навсегда вошел в историю украинской онкологии. Именно тогда в селе Капитановка Киевской области распахнул двери Центр онкологии и радиохирургии — «Киберклиника Спиженко». Именно тогда в «стране третьего мира» заработал первый в Восточной Европе и СНГ радиохирургический комплекс — «Кибернож», самой что ни на есть современной модификации и комплектации. Юрий Прокофьевич Спиженко в который раз в своей жизни доказал правильность древнего принципа: «Дорогу осилит идущий!» Он не надеялся на государство, на армию чиновников, на предвыборные обещания политиков. Он отчетливо помнил о судьбе широко распиаренных проектов по покупке «народного» гамма-ножа, о строительстве «больниц будущего» и многих других, бесславно умерших или вообще не родившихся. Он все делал сам. И ровно через девять месяцев от первого колышка, забитого на границе будущего котлована, был открыт высокотехнологичный Центр, нафаршированный самым современным оборудованием. Это кажется фантастикой, но это — правда.

Только сейчас, после его смерти, мы начали понимать, насколько велика и сложна была работа нашего руководителя. Как нелегко ему было решать множество больших и малых проблем, о которых мы раньше и не подозревали. Но он никогда не показывал даже вида, насколько ему было тяжело… Юрий Прокофьевич был неукротимый человек — он «рвал» свое сердце… Оно не выдержало такого темпа и остановилось…
Теперь мы понимаем, как мало мы помогали ему и охраняли его при жизни, но, видно, такова наша горькая национальная особенность: «Таланты лишь тогда мы ценим, когда их загоняем в гроб…»

Только сейчас мы осознали, что потеряли. Мы потеряли не просто шефа, мы потеряли национальное достояние.

Самое большое, что мы сможем сделать для увековечивания памяти о Юрии Прокофьевиче, — это продолжать работать вместе и, несмотря ни на какие трудности и козни, поддерживать высокие стандарты, установленные нашим Учителем. Пусть «Киберклиника» станет памятником ему.

Можно только сожалеть о том, что жизнь устроена так, что лучшие всегда уходят первыми. Мы будем помнить о Вас!..

Спасибо Вам за все, Юрий Прокофьевич!

Сотрудники «Киберклиники Спиженко»
Киевская область, село Капитановка
(14 декабря 2010 года)