Журнал «Вестник Ассоциации психиатров Украины» (02) 2013

В 1991 г. закончился целый период советской и мировой истории, начало которому было положено в 1917 г.: Советский Союз перестал существовать. Это событие, естественно, изменило сложившуюся геополитическую реальность, баланс сил и интересов на международной арене. Так, теперь мировому сообществу приходится иметь дело с четырьмя новыми государствами, обладающими ядерным оружием, что осложняет реализацию достигнутых ранее с СССР договоренностей о его сокращении. Распад одной из мировых сверхдержав уже имеет серьезные международные последствия.

Не менее серьезны последствия этого факта для всех существовавших на территории Советского Союза республик и проживающих там людей. Сейчас практически невозможно наверняка предсказать, как будут развиваться события в этой части мира. Но ясно одно: дезинтеграция СССР непосредственно влияет на все государственные и социальные институты во всех без исключения бывших союзных республиках. И анализ их теперешнего состояния, и прогнозы реформ не могут обойтись без анализа того политического, экономического и правового контекста, в котором они оказались сегодня.

Бывшая советская психиатрия не является здесь исключением, напротив, ее судьба теснейшим образом зависит от политического климата и духа законов новых независимых государств. Как и вся советская медицина, психиатрия в бывшем СССР была государственным институтом. Именно государство давало деньги, создавало систему профессионального обучения врачей и обладало средствами влияния. Для психиатрии не существовало ни внутренних, ни внешних гарантий профессиональной независимости. К чему это привело, в сочетании, конечно, с другими причинами, сегодня известно: факты использования психиатрии в немедицинских, включая политические, целях хорошо известны. Смогут ли независимые государства создать гарантии неповторения подобной практики, что должно быть центром реформы советской психиатрии, или этого не произойдет и, напротив, психиатрия останется не защищенной от возможных манипуляций — непосредственно зависит от развития политической, экономической и правовой ситуации в этих государствах. Остановимся на этих вопросах чуть подробнее.

Контекст реформ в психиатрии

Политическая ситуация

С распадом Советского Союза произошло крушение союзных институтов власти, которая из центра перешла в республики — ныне независимые государства.

В некоторых бывших республиках власть осталась у бывших коммунистических лидеров (Узбекистан, Таджикистан, Туркмения), правда, сегодня они говорят совершенно иным языком и стараются не вспоминать свое коммунистическое прошлое. Несколько особняком стоят Казахстан и Киргизстан, где президенты­реформаторы ясно осознают необходимость реформ и заявляют о своей приверженности к демократическому пути развития этих государств. В Белоруссии также власть сохранилась у старой партийной номенклатуры: из 328 депутатов парламента 289 — бывшие партийные работники разных уровней, которые блокируют проведение рыночных экономических реформ. Напротив, свергнутый президент Грузии Звиад Гамсахурдиа и председатель парламента Литвы В. Ландсбергис пришли к власти, использовав для этого антикоммунистические настроения. В России и Украине формируется новый тип политической элиты, представляющей собой соединение бывших представителей партийной номенклатуры и демократической оппозиции.

Почти все новые политические лидеры для укрепления своей власти используют национальные идеи, и большинство из них, правда не явно, склоняются к авторитарным методам правления, объясняя, что только сильная власть способна проводить реформы в экономике.

К сожалению, быстрая дезинтеграция Советского Союза, демонтаж существовавшей тоталитарной системы грозит перейти в стихийный процесс распада, чреватый разрушением многих социальных структур. Существовавшая раньше партийно­государственная власть во многих новых независимых государствах была разрушена, но новая власть на ее месте не была создана. Практически нигде нет сильной государственной власти, способной без последствий для своего существования проводить непопулярные, но необходимые экономические реформы. Налицо и кризис исполнительной власти, когда нет работающей властной вертикали «центр — регионы» с обратной связью. Так, в России центр отказывается от управления экономикой, передавая эти полномочия местным властям, что, с одной стороны, вполне согласуется с демократическим правлением, но с другой — из­за кризиса экономики и слабости местной власти способно привести к распаду уже России.

Кризис власти — одна из черт нынешней политической ситуации практически во всех бывших союзных республиках. Вторая черта — это межнациональные конфликты. Пожалуй, лишь в Эстонии, Белоруссии, России и Украине до сих пор не проливалась кровь. В Карабахе идет настоящая война между армянами и азербайджанцами, которая уже вышла из­под контроля руководителей этих государств. Посреднические усилия Казахстана, России, Ирана и других независимых сторон пока ни к чему не привели — кровавая война без соблюдения норм международного права по отношению к мирному населению и пленным продолжается. Нестабильна ситуация и в Грузии, грозит стать затяжным конфликт в Молдове, в странах Балтии принимаются дискриминирующие русское население законы о гражданстве и языке. Появляются беженцы, нарастает социальное напряжение на территории бывшего СССР, что не работает на прогноз успехов преодоления кризиса в экономике и развития демократии, по крайне мере в некоторых новых государствах.

Образованное в декабре 1991 г. Содружество независимых государств как противовес нарастающему политическому и социальному разобщению бывших союзных республик при теснейшей связи их экономик многим наблюдателям представляется нежизнеспособной структурой. При образовании Содружества остался нерешенным принципиальный вопрос — о правопреемственности в отношении Советского Союза и о разделе его собственности. Пока только Казахстан и государства Средней Азии остаются наиболее интегрированными членами Содружества, тогда как между его крупнейшими членами — Россией и Украиной — постоянно возникают серьезные разногласия. Украина не претендует на роль великой державы, но хочет быть самостоятельной и честно разделить активы и пассивы бывшего СССР. Россия же пытается сохранить статус великой державы и, объявив себя правопреемником СССР, желает сохранить для себя большую часть его имущества. Споры России и Украины вокруг армии и Черноморского флота могут стать для Содружества гибельными, и конфронтация между этими государствами не пойдет на пользу обоим. При том что демократические силы в этих государствах показали свою слабость, когда стало необходимым перейти от критики власти к конкретным действиям, конфронтация России и Украины ставит под угрозу и демократический путь их развития.

Правовая ситуация

В этой области также нельзя пока говорить об определенности и стабильности. К сожалению, выдвигавшиеся М. Горбачевым идеи построения в Советском Союзе правового государства, где права человека были бы высшей и надежно защищенной ценностью, остались в основном благими пожеланиями.

Нет полной ясности с применением ранее действовавшего союзного законодательства на территории бывших республик. Так, в соответствии с постановлением Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 г. «О ратификации Соглашения о создании Содружества независимых государств» на территории России до принятия собственных законов нормы союзного законодательства применяются в части, не противоречащей Конституции и законодательству РСФСР, а также настоящему Соглашению (Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 51. Ст. 1798). Однако неясно, кто же будет устанавливать это противоречие: Конституционный суд России, либо отдельный судья по конкретному делу, либо кто­нибудь еще. Естественно, есть опасность, что при отсутствии необходимого российского законодательства нормы союзного будут применяться произвольно или по принципу «если нельзя, но очень хочется, то можно». Совершенно очевидно, что это не только не соответствует идее правового государства, т.к. приведет к нарушению принципа равенства граждан перед законом, но и повлечет нарушения прав человека. Более того, тем самым будет подорван и принцип доверия граждан к законам государства (см.: Бланкенагель А. О понятии правового государства. Общественные науки. 1990. Вып. 2. С. 47­49).

Вместе с тем в России появился и начал работать Конституционный суд, на который возлагается высший судебный конституционный надзор в стране (ст. 1 Закона РСФСР «О Конституционном суде РСФСР». Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 30. Ст. 1017). Правда, у Конституционного суда пока нет механизмов обеспечения исполнения своих решений. Так, если президент Ельцин отменил свой, признанный неконституционным указ о создании единого Министерства государственной безопасности и внутренних дел, то руководство Татарстана — автономной республики в составе России — все же не отменило решение о всенародном референдуме по вопросу о независимости, несмотря на признание решения о проведении такого референдума неконституционным. И Конституционный суд, принявший это решение, никак не мог повлиять на его исполнение.

Кроме этого, в ноябре 1991 г. в России была принята Декларация прав и свобод человека и гражданина (Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 52. Ст. 1865). Декларация закрепила все общепризнанные международным сообществом права и свободы человека и установила в этой области приоритет норм международного права перед законами РСФСР. Принятие декларации требует приведения всего законодательства в России в соответствие с ее положениями.

И наконец, в октябре прошлого года Верховный Совет РСФСР принял концепцию судебной реформы, которая рассматривается как необходимое условие функционирования страны как демократического правового государства (Постановление Верховного Совета РСФСР «О Концепции судебной реформы в РСФСР». Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 44. Ст. 1435). В соответствии с этой концепцией в России будет проведена серьезная правовая реформа, приняты новые уголовный и уголовно­процессуальный кодексы, гражданский процессуальный кодекс, законы об адвокатуре, о статусе судей, о судоустройстве и т.п. Тем самым в России будет создана самостоятельная и независимая судебная власть, обеспечивающая каждому гражданину защиту его основных прав и свобод.

Указанные обстоятельства позволяют надеяться, что Россия постепенно будет двигаться к созданию правового государства, хотя, конечно, это дело не ближайшего будущего. На сегодня, к сожалению, существует значительно больше свидетельств отхода от его принципов. В нечетком разделении полномочий между законодательной и исполнительной властью, в появлении не предусмотренных Конституцией страны государственных органов и должностей, в непродуманных указах президента Ельцина сквозит доставшееся России в наследство от тоталитарной системы неуважение к праву и стремление власти руководствоваться не законом, а политической целесообразностью.

Таковы в общих чертах основные характеристики политического, экономического и правового контекста, в котором существует сейчас бывшая советская психиатрия.

Направления реформы советской психиатрии

Разобщенность бывших союзных республик не позволяет подробно проанализировать положение дел в каждой из них. В самом общем виде можно констатировать, что фактически и юридически Федерация обществ психиатров и наркологов СССР (бывшее Всесоюзное общество) умерла и за состояние психиатрии ответственность теперь несут и будут нести республиканские общества психиатров — как официальные, так и независимые. Кстати, Российское общество психиатров заявило о своем выходе из Федерации обществ психиатров и наркологов СССР еще в сентябре 1991 г. (см.: Обозрение психиатрии и медицинской психологии имени В.М. Бехтерева. 1991 (4). С. 116). В настоящее время Российское общество официально зарегистрировано в Министерстве юстиции РСФСР как самостоятельное общество. Кроме того, в России существует несколько независимых психиатрических ассоциаций, из которых наиболее известны московская, возглавляемая доктором Ю. Савенко, и ленинградская, возглавляемая доктором В. Точиловым. Что касается Украины, то там создана и работает Ассоциация психиатров Украины, включающая и официальных, и независимых психиатров. Надо сказать, что эта Ассоциация сразу же заявила о себе как о серьезном профессиональном сообществе, нацеленном на глубокие реформы в украинской психиатрии.

Всем новым независимым государствам досталось одинаковое наследство от советской психиатрии, поэтому направления реформ, в принципе, в них будут совпадать. Разница между ними может быть лишь в ее сроках и методах проведения.

По ряду причин можно ожидать, что Россия и Украина будут более активны и последовательны в преодолении тоталитарного прошлого советской психиатрии. При этом представляется, что все же шансов на успех больше у Украины. Для такого мнения есть ряд причин.

Во­первых, все бывшие руководители советской психиатрии находятся в России и понятно, что они будут искать себе место под солнцем в новых условиях и, возможно, попытаются сохранить свою власть. Во­вторых, на украинских психиатрах нет того груза ответственности за прошлые злоупотребления, какой лежит на психиатрах России. Поэтому они более свободны и от субъективного чувства вины, способного мешать в их практической деятельности. В­третьих, в Украине работает очень серьезная профессиональная ассоциация, которую по ее целям, составу членов и конкретным делам нельзя сравнить с российскими, например с ассоциацией Савенко. Украинские психиатры с самого начала заняли правильную и взвешенную позицию, не оттолкнув от реформы официальных лиц украинской психиатрии. Теперь они на своих местах и своей властью проводят реформу в жизнь. И наконец, Украина более компактна по территории и там не так много психиатрических учреждений, как в России, что, несомненно, облегчает контроль проведения реформы. Так, в Украине сейчас действуют 90 психиатрических стационаров и 40 диспансеров, в которых работают 4000 врачей. 25 % психиатров Украины — лица до 40 лет.

Так какое же наследство досталось независимым государствам от советской психиатрии? По оценкам специалистов, в том или ином виде психиатрической помощи нуждаются примерно 20 % населения бывшего СССР, что составляет 54 миллиона человек. Около 10 % из них (5,2 млн) являются пациентами психиатрических больниц и диспансеров (соответственно 1 млн и 4,2 млн чел.) (см.: Ястребов В.С. Организационные аспекты внебольничной и стационарной психиатрической помощи. Журнал невропатологии и психиатрии имени С.С. Корсакова. 1991. Том 91. Вып. 11. С. 5). По расчетам того же автора, примерно 10 млн человек по различным причинам неизвестны психиатрической службе, а 38 млн человек, страдающих различными расстройствами «додиспансерного» уровня, лечатся у врачей общей практики. На начало 1988 г. в стране было 280 диспансеров, 3406 диспансерных отделений и кабинетов, 480 психиатрических больниц, 595 000 коек в домах­интернатах системы социального обеспечения и здравоохранения (см.: Ястребов В.С. Указ. раб. С. 6).

Надо сказать, что уровень медицинской помощи в бывшем Советском Союзе не отвечал современным требованиям, прежде всего по объему выделяемого финансирования. Так, если в экономически развитых странах на здравоохранение выделяется от 8 до 12 % валового национального продукта, а по рекомендациям Всемирной организации здравоохранения эта цифра не может быть ниже 5 %, то в нашей стране лишь в 1990 г. объем вложений в здравоохранение достиг 4,7 % валового национального продукта. В предыдущие годы он был существенно ниже (См.: Гурович И.Я. и др. Психиатрическая помощь населению РСФСР: состояние и проблемы. Социальная и клиническая психиатрия. 1991. № 1. С. 6). Если сравнивать финансирование психиатрии в СССР и США, то при примерно равной распространенности тяжелых психических заболеваний в нашей стране расходовалось на психиатрию почти в 10 раз меньше (см.: Ястребов В.С. Указ. раб. С. 3).

В результате психиатрическая служба практически нигде на территории бывшего СССР не располагает новыми психиатрическими больницами, оборудованными современной медицинской аппаратурой и имеющими для пациентов хотя бы относительно (по нашим стандартам) сходные с внебольничными условия пребывания в них. Плохая материальная база, нарастающий дефицит лекарств, постоянная нехватка младшего и среднего медицинского персонала характерны и для психоневрологических диспансеров. Так что всем независимым государствам надо будет изыскивать средства и возможности для улучшения материальной базы психиатрии.

Несмотря на то, что в Советском Союзе работало около 24 тысяч врачей­психиатров (см.: Ястребов В.С. Указ. раб. С. 3), качество помощи находилось на довольно низком уровне. На отсутствие у советских психиатров необходимого профессионализма, естественно, влияло низкое качество существовавшей системы образования и короткие сроки специальной подготовки. И это придется тоже менять, увеличивая сроки и меняя учебные программы. Но в не меньшей степени в непрофессионализме бывших советских психиатров повинен существовавший и до сих пор не преодоленный монополизм одной научной школы в психиатрии и отсутствие контактов с зарубежными коллегами.

В Советском Союзе только школа А. Снежневского монопольно владела правом на истину и занимала ключевые позиции в психиатрии. С именем А. Снежневского связано безудержное расширение границ шизофрении и абсолютизированная идея о присущем болезненному процессу строго закономерном течении. Концепция этой школы, где особенности личности рассматривались как ранние этапы развития болезни, приводила к тому, что многие пациенты с заострением личностных черт либо особенностями характера и поведения получали диагноз «шизо­френия» (подробнее см.: Нуллер Ю.Л. О парадигме в психиатрии. Обозрение психиатрии и медицинской психологии имени В.М. Бехтерева. 1991 (4). С. 9­11).

Широкое распространение концепции Снежневского среди ученых и лечащих врачей было обусловлено ее удобством. Как пишет Ю. Нуллер, «ее догматичность создает иллюзию полного знания, овладения материалом, что для некоторых врачей дает возможность избавиться от столь тягостной, но необходимой для психиатра способности сомневаться» (указ. раб. С. 10). Естественно, что когда любое отклонение от нормы, как она видится психиатру, можно рассматривать как шизофрению, тогда неизбежны умышленные либо неумышленные злоупотребления психиатрией.

Врачи, даже желавшие получить больше знаний, не могли этого сделать, поскольку во всех учебниках и справочниках по психиатрии описывались только взгляды представителей школы Снежневского. Зарубежные учебники и научная литература не переводились, контакты и научные обмены с зарубежными специалистами были прерваны. Если же они происходили, то рядовые врачи не имели к ним доступа. Изоляция и догматизм дорого обошлись советской психиатрии, и теперь понадобится длительное время и специальные усилия, чтобы преодолеть их последствия.

Низкий профессиональный уровень подавляющего большинства психиатров во всех без исключения бывших советских республиках в сочетании с особенностями их менталитета как людей, воспитанных тоталитарным обществом, видятся гораздо более серьезными препятствиями на пути реформы в психиатрии, чем ее недостаточное финансовое обеспечение. В конце концов, деньги можно найти, а вот от психологического наследия тоталитарного прошлого вряд ли удастся избавиться быстро.

Не надо видеть в этих словах попытки всю вину за прошлые и теперешние злоупотребления психиатрией возложить только на психиатров. Не только им, всем жившим в Советском Союзе надо избавляться от психологического наследства тоталитаризма, переориентировать свое сознание с классовых на общечеловеческие ценности, стать не винтиками тоталитарной государственной машины, а свободными гражданами своей страны.

Как все другие социальные институты в бывшем Советском Союзе, психиатрия оказалась, по выражению доктора С. Глузмана, «морально деформированной» (Глузман С.Ф. Злоупотребление психиатрией: социальные и юридические истоки. Философская и социологическая мысль. 1990. № 7. С. 72). Эта деформация в сочетании с низким профессиональным уровнем повлекла злоупотребления психиатрией. Не в указаниях КГБ или иных чиновников коренятся их причины, а в уверенности, что любой, думающий или поступающий не как большинство или как сам психиатр, несомненно, душевно болен. И что же было требовать от рядовых врачей, если в учебниках по психиатрии появление у человека интересов и увлечений, носящих отвлеченный характер, называется философской интоксикацией и описывается как симптом вялотекущей шизофрении? (см.: Судебная психиатрия. Учебник под ред. Г.В. Морозова. Изд. 4. М., 1986. С. 146). Или «научные идеи, доминирующие в сознании ученого, фанатические идеи верующего» рассматриваются как варианты сверхценных идей, свойственных больным паранойей? (см.: Ушаков Г.К. Детская психиатрия. М., 1973. С. 139). Изменить такие установки значительно труднее, чем построить новые психиатрические больницы, даже в условиях экономического кризиса.

И еще об одном обстоятельстве, несомненно, определившем прошлое советской психиатрии, без которого невозможно и ее будущее, — законодательное регулирование психиатрической помощи. Без новых законов реформа психиатрии будет невозможна.

До 1988 г. психиатрия в СССР законами не регулировалась, существовали лишь ведомственные, прежде всего Министерства здравоохранения СССР, инструкции да одна статья в союзных Основах законодательства о здравоохранении. Инструкции содержали расплывчатые формулировки, что приводило к широкому и произвольному их применению, которое полностью находилось в руках у психиатров. При отсутствии юридического контроля за врачебными действиями ведомственное регулирование психиатрической помощи внесло свою лепту в психиатрические злоупотребления (подробнее см.: Бородин С.В., Полубинская С.В. Правовое регулирование оказания психиатрической помощи. Советское государство и право. 1988. № 11. С. 72­73).

Только в начале 1988 г. было принято Положение об условиях и порядке оказания психиатрической помощи — первый законодательный акт в этой сфере, несомненно, сыгравший положительную роль для советской психиатрии (Ведомости Верховного Совета СССР. 1988. № 2. Ст. 19). Так, он повлиял на сокращение числа лиц, находившихся на психиатрическом учете, — в России в 1988 г. их число сократилось на 69 тыс. человек, а по стране за 1988–89 гг. с учета было снято около 1,2 млн человек (см.: Гурович И.Я. и др. Указ раб. С. 7; Васильев К.Ю. Клинико­эпидемиологическая характеристика психически больных, снятых с активного диспансерного наблюдения. Социальная и клиническая психиатрия. 1991. № 1. С. 21). Сократилось и число госпитализаций — в 1988 г. по сравнению с 1986 г. на 8 %, а во многих больницах стали появляться пустующие койки (см.: Гурович И.Я. и др. Указ. раб. С. 9).

Положение 1988 г. было прогрессивным шагом, но все­таки оно не в полной мере обеспечивало защиту прав граждан, попадающих в орбиту деятельности психиатрии, недостаточно защищало психически больных, не содержало разработанных механизмов юридического контроля за действиями врачей­психиатров и не соответствовало ни Конституции СССР, ни международным стандартам (подробнее см.: Бородин С.В., Полубинская С.В. Указ. раб. С. 74­79). На это обратили, в частности, внимание и американские специалисты, посетившие нашу страну весной 1989 г. (см.: Оценка недавних перемен в советской психиатрии. Бюллетень «Шизофрения». 1989. Приложение к тому 15. № 4. С. 158­159).

К июню 1991 г. в Комитете по законодательству Верховного Совета СССР был подготовлен проект нового закона, на обсуждении которого присутствовали члены делегации Всемирной психиатрической ассоциации (см.: Доклад о визите. С. 27­28), но последующие события в СССР не позволили его принять.

Сегодня проект закона «О психиатрической помощи и правах граждан при ее оказании» подготовлен в России, и в этом она опережает Украину. Во многом этот проект сохраняет идеологию союзного, хотя идет значительно дальше в детализации самих правовых норм и процедур. Говоря о проекте российского закона в самом общем виде, надо сказать, что он содержит четыре группы норм, сориентированных на решение четырех задач. Первая из них — это защита прав и законных интересов всех граждан, сталкивающихся с психиатрией, от необоснованного вторжения в их жизнь. Для этого вводятся четкие основания оказания психиатрической помощи, включая ее недобровольные виды, и специальные юридические процедуры, которые должны сопровождать врачебные действия и легитимировать их. Для недобровольного первичного психиатрического освидетельствования не по экстренным показаниям предлагается санкция местного прокурора, а для всех без исключения случаев недобровольной госпитализации и продления ее срока более шести месяцев — постановление судьи суда низшей инстанции. При обжаловании постановления дело должно рассматриваться полным составом суда.

Тем самым решается и другая задача — защита общества от опасных действий психически больных. Третья задача — защита лиц с психическими расстройствами от дискриминации в обществе и от необоснованного ущемления их прав во время нахождения в психиатрических больницах. Законопроект подтверждает их конституционные права и свободы и устанавливает дополнительный перечень их прав, в том числе и во время нахождения в больнице. Специально выделяется и группа прав, относящихся к лечению (согласие на лечение и отказ от лечения). И наконец, в проекте предлагается ряд мер для защиты врачей­психиатров — обязательное государственное страхование на случай причинения вреда их здоровью при исполнении своих обязанностей, иные льготы, относящиеся к труду и пенсионному обеспечению. Подтверждается также право врачей на независимость в своих решениях от посторонних влияний.

В целом проект можно оценить как соответствующий международно­правовым нормам в области прав человека, конкретно — Принципам защиты лиц с психическими заболеваниями и улучшения психиатрической помощи, принятым Генеральной Ассамблеей ООН в 1991 г. Соответствует проект и Декларации прав и свобод человека и гражданина, и Концепции судебной реформы, уже принятым в России. Если проект станет законом, то он будет хорошей базой для реформы психиатрии в России.

Из всего сказанного видно, что реформа в психиатрии, которую должны проводить независимые государства на территории бывшего СССР, должна развиваться по следующим направлениям:

— правовая реформа;

— реформа в образовании и профессиональной подготовке психиатров;

— реформа в организации и материальном обеспечении психиатрической службы.

Выше уже говорилось, что центральной задачей этой реформы должно быть превращение психиатрии в отрасль профессиональной медицинской деятельности с внешними и внутренними гарантиями профессионализма и независимости. Закон станет внешней гарантией, а вот для создания внутренних крайне необходима разработка профессиональных этических стандартов. Как правильно заметил доктор С. Глузман, «наши предшественники давно осознали, что профессии, призванные спасать людей в критических ситуациях, связанные со здоровьем их души и тела, могут легко поставить человека на край гибели, если представители этих профессий не будут придерживаться определенных моральных норм» (Глузман С. Тоталитарная психиатрия: павшая крепость? Радуга. 1989. № 10. С. 66).

Заключение

Будущее реформы советской психиатрии непосредственно зависит от того, смогут ли бывшие союзные республики справиться с экономическим кризисом, политической нестабильностью и национальными распрями. Не менее важно и другое — насколько последовательны они будут в стремлении построить демократические правовые государства, где права человека будут уважаться и защищаться на деле, а не на бумаге. На сегодня еще сохраняется опасность, что деструктивные процессы в бывшем советском обществе будут нарастать и вести руководителей бывших республик к авторитарным методам правления.

Внутри же психиатрии реформа связана с пониманием ее лидерами и рядовыми врачами необходимости и необратимости перемен. В конечном счете ни общество, ни отдельные социальные институты не изменятся, пока не изменимся мы сами.