Газета «Новости медицины и фармации» №4 (751), 2021
Вернуться к номеру
Джон Сноу — отец анестезиологии и гигиены
Разделы: Любимая страница
Версия для печати
15 марта 1813 года
родился доктор Джон Сноу (John Snow),
которого по праву считают отцом
анестезиологии, первым
профессиональным анестезиологом.
Джон Сноу первым из врачей провел научные исследования эфира и физиологии общей анестезии и в 1847 г. опубликовал первую книгу по общей анестезии — «Об ингаляции эфира» (On the Inhalation of Ether). Пытаясь решить проблему дозирования анестетика, он изобрел специальный ингалятор для эфира. Когда стало известно о применении хлороформа для анестезии, Сноу изучил его свойства и создал ингалятор также и для этого препарата.
Его вторая книга по общей анестезии — «О хлороформе и других анестетиках» (On Chloroform and Other Anaesthetics) — была издана посмертно в 1858 г.
Успешно провел обезболивание родов хлороформом королеве Виктории 7 апреля 1853 года при рождении принца Леопольда и 14 апреля 1857 года, когда появилась на свет принцесса Беатриса.
Джон Сноу вошел в историю медицины и как один из пионеров эпидемиологии. Он был первым врачом, который заявил о распространении холеры водным путем. Первое серьезное знакомство Джона Сноу с холерой произошло в восемнадцатилетнем возрасте, в 1831 г., когда в Ньюкасле свирепствовала очередная эпидемия холеры, и его наставник доктор Хардкастл отправил Джона в местечко Киллингворт для оказания помощи местным шахтерам. Этот первый опыт лечения больных холерой и наблюдения Сноу за развитием клинической картины болезни впоследствии пригодились ему в знаменитых эпидемиологических исследованиях по холере во время лондонской эпидемии 1854 г.
Эпидемии холеры в то время были довольно частым явлением в Англии, и они уносили большое количество человеческих жизней. В связи с этим в 1848 г., прервав все остальные занятия, доктор Джон Сноу направил все свои усилия на выяснение причин возникновения и распространения холеры. В то время, когда еще не было совершено великое открытие Луи Пастера и когда не была известна роль микробов в развитии инфекционных заболеваний, считалось, что холера передается посредством «миазмов», находящихся во вредных воздушных испарениях. То есть, выражаясь языком современных эпидемиологов, было широко распространено ошибочное мнение, что холера передается воздушно-капельным путем. Однако у Джона Сноу было свое особое мнение на этот счет, так как он очень хорошо знал клиническую картину заболевания. Он упорно и логично доказывал коллегам свое предположение, что «холерный яд» проникает в организм человека через пищеварительный тракт, а не посредством ингаляции какого-то вредного испарения, то есть «миазмов». Ход его рассуждений был достаточно прост. По его мнению, во всех известных заразных болезнях, в которых «кровь заражается в первую очередь», развиваются сначала следующие основные симптомы: озноб, головные боли, учащенный пульс и т.д. И все эти симптомы предшествуют любому местному проявлению заболевания. Но в случае с холерой это правило нарушается, и заболевание сначала появляется расстройствами функции желудочно-кишечного тракта, а потом все эти общие симптомы заболевания становятся результатом диарейного синдрома. Им был сделан вывод, что «холерный яд» изначально попадает в пищеварительный канал оральным путем.
Эта точка зрения подтолкнула его к следующему вопросу: что же может быть переносчиком «холерного яда»? Различные обстоятельства и наблюдения привели его к мысли о воде как главном, хотя далеко не единственном переносчике инфекции и о выделениях больных холерой как источнике «холерного яда».
В начале 1848 г. он поделился своими идеями и соображениями с докторами Гарродом и Парксом (Garrod и Parkes). Чувствуя, что его предположения не являются абсолютно ясными и не совсем понятны собеседникам, Сноу подождал несколько месяцев и, собрав в 1849 г. более достоверные данные, изложил свою точку зрения в форме памфлета, назвав его «О способе заражения холерой» (On the Mode of Communication of Cholera).
В последующие годы, особенно во время лондонской эпидемии 1854 г., стремясь подтвердить свои идеи, он систематически продолжал исследования, неутомимо собирая во время очередных эпидемий холеры данные, подтверждающие его гипотезу. Только те, кто знал его близко, видели, как напряженно он работал, и чего это ему стоило, и как он рисковал. Но Сноу всегда был там, где была холера.
К этому времени Сноу максимально сократил свою практику, насколько это было возможно, рано вставал и поздно ложился, работая над анализом информации, собираемой в очагах эпидемий. Результатом этих усилий, помимо морального удовлетворения, стало выявление очень показательного статистического факта: из 284 случаев заболевания холерой в 1854 г., произошедших в южных округах Лондона, где одна водоснабжающая компания (Southwark and Vauxhall) поставляла воду, загрязненную фекальными массами, а другая (Lambeth) поставляла чистую воду, соотношение случаев смертности в зависимости от поставщика воды на каждые 10 000 домов соответственно составляло 71 : 5.
В августе 1854 г. ему представилась возможность доказать правильность своей гипотезы при еще более драматических обстоятельствах. В конце августа в Сохо, одном из районов Лондона, произошло несколько случаев смерти от холеры. Но за ночь с 31 августа на 1 сентября случилось то, что Сноу назвал «жесточайшей вспышкой эпидемии». Было зарегистрировано 56 новых случаев заболевания. На следующий день зарегистрировано еще 143 случая, и 2 сентября — 116 случаев. За этими цифрами последовали смерти: 70 летальных исходов 1 сентября и 127 — 2 сентября. Таким образом, Сохо стал местом ужасной и свирепой вспышки холеры, унесшей жизни 600 человек на площади в четверть мили всего за несколько дней.
Но благодаря Джону Сноу эта эпидемия холеры стала одной из последних. Как только до Сноу дошла информация о размерах эпидемии, он немедленно решил заняться ее исследованием. Он обратил внимание на тот факт, что наибольшее количество смертельных исходов (500 за 10 дней) произошло в районе пересечения Cambridge Street и Broad Street. Исходя из своей гипотезы, а также принимая во внимание размеры вспышки, он был абсолютно уверен, что источником заражения является питьевая вода, и его подозрения обратились на самую посещаемую водозаборную колонку, как раз и находившуюся на пересечении Cambridge Street и Broad Street. Он лично осмотрел эту колонку 3 сентября, но внешне обнаружил лишь минимальные очаги загрязнения. Это было недостаточным доказательством. Тогда Сноу обратился к записям актов о смерти и узнал подробности обо всех случаях смерти на Golden Square, Berwick Street и St. Anne’s Street в Сохо за последнюю неделю.
Зная места, где умирали люди, Сноу обошел с расспросами жителей этих улиц и понял, что на самом деле происходило. Самым очевидным был тот факт, что большинство смертей произошло вблизи от исследуемого им источника воды. Интересно, что из 89 человек, скончавшихся 2 сентября, десять жили ближе к другому водозаборному насосу, но в пяти из этих случаев он обнаружил, что погибшие предпочитали брать воду из колонки на Broad Street и даже специально посылали за ней. На Poland Street находился работный дом с 535 обитателями, окруженный с трех сторон домами, где имелись единичные случаи холеры. Уже скончалось пять человек. А все постояльцы работного дома были совершенно здоровы.
Сноу встретился с господином Хаггинсом из пивоварни на Broad Street. Тот рассказал ему, что его люди тоже не заболели, возможно, по той причине, что они вообще не пьют воду, а предпочитают пиво. В пивоварне также не было случаев смерти. Но на фабрике, где изготавливались детонаторы, рабочим повезло меньше. Для них всегда стояло две канистры воды, которую привозили с Broad Street, и 18 человек из них умерли от холеры.
Фактом, который стал решающим для Сноу, был случай смерти двух женщин, скончавшихся не в Сохо, а в Хемпстеде и в Ислингтоне, где эпидемии не было. Удивленный Сноу поехал в тот дом, где жила и умерла одна из них, и выяснил, что каждый день ей привозили большую бутылку воды из насоса на Broad Street, так как женщине очень нравился ее вкус. Вода была доставлена в четверг 31 августа, она пила ее в четверг и пятницу. Вторая женщина была ее племянницей, гостившей у нее и тоже пившей эту воду, а потом она умерла дома в Ислингтоне.
К 7 сентября Сохо совершенно опустел. Три четверти населения бежало, и это помогло несколько уменьшить масштаб эпидемии. Но все еще регистрировалось в среднем по 28 случаев заболевания холерой ежедневно.
В четверг вечером, 7 сентября, члены приходского совета собрались на печальное заседание. У них была причина для столь мрачного настроения, так как со времени чумы такой паники в Лондоне еще не было. Люди бросали свои дома, убегая от смерти, в спешке оставляя все то, что раньше имело для них ценность. Пока члены приходского совета были заняты мрачными размышлениями о том, как преодолеть свалившиеся на приход напасти, им было высказано новое предположение о причинах эпидемии. Незнакомый им человек вежливо попросил позволения обратиться к ним с краткой речью. Доктор Сноу, а это был он, получил такое позволение и в нескольких словах объяснил свою точку зрения на причину несчастья. Он обратил внимание членов совета на водозаборную колонку на Broad Street как на очаг инфекции. Он посоветовал им немедленно запретить пользоваться этим источником воды.
Приходской совет встретил это сообщение недоверчиво, но разумно последовал совету Сноу. У насоса был демонтирован рычаг для накачивания воды, доступ к воде был закрыт, в результате чего эпидемия была остановлена.
В 1856 г. Джон Сноу приехал в Париж вместе со своим дядей, Чарльзом Эмпсоном, лично знавшим много лет императора Наполеона III. Там Джон Сноу подал копию своей работы о холере на конкурс на соискание премии в 1200 фунтов, предлагаемой за открытие средства против этой болезни. Хотя решение жюри было опубликовано, его имя по непонятным причинам не было в нем указано, и он получил премию фактически инкогнито.