Журнал «Здоровье ребенка» 7 (34) 2011

О важности антибиотиков и их необходимости говорит как их повседневное применение у детей, так и огромное количество выступлений на тему противомикробной терапии на всевозможных форумах, публикаций в различных изданиях. Нет номера нашего журнала, где не было бы нескольких статей, посвященных рациональному использованию этих чудодейственных лекарственных средств, спасших за почти семидесятилетнюю историю применения миллионы человеческих жизней. Чего бы стоили наше здоровье и наши профессиональные победы без антибиотиков. И в этом обращении я хочу еще раз вспомнить создателя первого антибиотика и основоположника нового направления борьбы с инфекциями сэра Александра Флеминга. Именно от даты его рождения — ровно 130 лет тому назад — можно начинать отсчет новой эры в медицине. Об этом человеке Андре Моруа написал: «Без преувеличения можно сказать: он победил не только болезни, он победил смерть…»

По мнению Флеминга, его открытия состоялись благодаря способности наблюдать, анализировать увиденное и… удачным случайностям. Родившись на равнинах Шотландии, свои первые несколько лет учебы в школе он чаще проводил не в классах, а в роще, на берегу небольшой реки. Молодая учительница, согласно новомодным тогда взглядам на просвещение, считала, что, наряду с основами математики, географии, истории, знания об окружающей природе формируют основу, стержень образования. Впоследствии, будучи знаменитым, Флеминг в письме своей первой учительнице писал, что огромную роль в его становлении сыграли именно эти уроки наблюдательности, умение смотреть и, главное, видеть.

Что касается случайностей. В медицинское училище при Лондонской больнице Сент-Мэри он попал благодаря своим высоким результатам в… плавании. До этого он в течение пяти лет успешно работал в пароходной навигационной компании. Будучи хорошо физически развитым, он был одним из лучших ватерполистов Лондона. И по просьбе брата-врача Александр начал играть за ватерпольную команду больницы. И выступал очень успешно, что и послужило основанием для руководства больницы уговорить молодого человека поступить в медицинскую школу.

Уже через год Флеминг сдает конкурсные экзамены в Лондонский университет на медицинский факультет, причем с высшими баллами: гордые шотландцы должны быть лучшими. И начинает работать в бактериологическом отделении университетской больницы. В отделении, которым руководил Алмрот Райт — блестящий ученый, один из основоположников иммунологии, близкий друг и партнер в научных исследованиях И. Мечникова, П. Эрлиха, Г. Кушинга, Ру, Видаля, Хавкина. Человек, объединивший понятия клеточного и гуморального иммунитета в цельную взаимодействующую систему. Ученый, который теоретически обосновал системное действие вакцинации, разработал вакцину против брюшного тифа и внедрил ее как профилактический метод в британской армии в Индии. А. Райт продолжил исследования И. Мечникова, определив количество микробов, поглощаемых фагоцитами, а также на основании открытой им реакции опсонизации, т.е. «подготовки, смазывания» бактерий гуморальными опсонинами, выявив эффективность фагоцитоза. До сих пор хирурги не знают лучшего метода промывания и дренажа гнойных ран, особенно во фронтовых условиях, чем гипертонический раствор хлорида натрия, предложенный Райтом. А. Райт — один из немногих ученых-медиков, получивший, как и Исаак Ньютон, за свои научные заслуги звание баронета.

И под руководством такого ученого начинает свою научную деятельность А. Флеминг. Хотя сам он считал, что это временно: ожидал места хирурга в клинике университета. Да и в бактериологическое отделение Флеминг попал… совершенно случайно. Опять Его Величество Случай. Один из сотрудников Райта подбирал команду для участия в межфакультетских соревнованиях по стрельбе. Флеминг, кроме чемпионства в плавании, был блестящим стрелком, победителем многих лондонских турниров. И… он стал бактериологом. Впоследствии он говорил: «Ничто не сыграло в моей судьбе больше, чем спорт…»

Борьба с инфекциями поглотила всю его сущность. Во время Первой мировой войны, служа в Британском корпусе во Франции бактериологом и практически не имея возможности помочь раненым с бактериальными осложнениями, Флеминг решил для себя, что борьба с микробами — главная цель его жизни. Уже через несколько лет его работа «Острые микробные инфекции», в которой он рассмотрел весь арсенал средств борьбы с бактериями, удостаивается золотой медали университета. Первая половина дня — множество больных с так называемой больничной инфекцией, вторая — до самой ночи — лаборатория. Его пальцы напоминали подушечку для иголок: много раз за день он брал у себя пробы крови для различных исследований.

Изучая возможности вакцинации против микробных инфекций, внутривенно вводит себе сто пятьдесят миллионов убитых стафилококков. Перенес он это крайне тяжело. А через некоторое время сравнивает эффект того же количества микробов, но введенных подкожно, доказывая этим, что сопротивляемость резко увеличивается при подкожном введении ослабленных микроорганизмов, тогда как нахождение даже убитых бактерий в крови ухудшает состояние больного. В те времена дискутировалась, как в некоторых изданиях и сейчас, идеология вакцинации. Противники вакцинации писали: зачем вакцинировать от инфекций, если при инфекционных процессах в крови и так много бактерий? В эксперименте на себе А. Флеминг показал различия эффекта иммунизации с повышением резистентности организма к инфекциям на фоне подкожного введения ослабленных бактерий в сравнении с патологическим действием циркулирующих микробов. Эта работа вызвала крайний интерес в научном мире.

Флеминг одним из первых начал вводить препарат мышьяка — сальварсан, созданный П. Эрлихом для лечения сифилиса, внутривенно, в отличие от внутримышечного его применения, что значительно повысило эффективность лечения заболевания. Он усовершенствовал сложную реакцию Вассермана, применяемую для диагностики сифилиса, созданием методики в миниатюре, пользуясь небольшим количеством крови, взятой из пальца.

Флеминг всегда с трудом соглашался выбрасывать культуры микроорганизмов, полученные в результате уже законченного опыта. Использованные чашки Петри неделями стояли у него в кабинете, заполняя все свободные места на полках, столах и даже на полу, хотя по окончании проведенного ранее исследования уже и не были нужны. Лаборантам с трудом удавалось уговорить ученого расстаться с уже использованным материалом. И при этих «зачистках» Флеминг непременно присутствовал, в последний раз внимательно изучая выбрасываемый материал — не произошло ли, случайно, какого-нибудь неожиданного или интересного явления. Дальнейшая история доказала, что он был прав. Взяв одну из «ненужных» чашек с культурами, стоявших уже много дней, он увидел обширный участок чистой среды, без проросших колоний микроорганизмов. Ученый вспомнил, что несколько дней тому назад, будучи простуженным, он чихнул именно над частью стола, где стояла эта чашка… Так Флеминг открыл лизоцим. Многочисленные опыты показали, что этот энзим обладает мощнейшим противомикробным действием. Опять случайность? Или везение? А может быть, изумительная наблюдательность настоящего ученого, способность к глубочайшему анализу и прозорливость? Ведь успех, особенно не один, не бывает случайным. Удача приходит только к ищущим. Так случилось и с открытием пенициллина.

Сообщение Флеминга о лизоциме, состоявшееся в 1921 году в старейшем Медицинском научном клубе, единственном в Британии, видные ученые приняли, мягко говоря, прохладно… А сегодня препараты лизоцима широко используется как противоинфекционное средство.

Лето 1928 года в Лондоне было жарким. В душной лаборатории даже по ночам открывали окно. Чашки с агаром, покрытые крышками, где Флемингом был посеян стафилококк, — в то лето он изучал свойства микробных мутаций — располагались повсеместно. С одной из чашек, стоящих на окне, профессор снял крышку и… забыл ее закрыть! Когда через два дня он — случайно! — увидел этот «непорядок», то с удивлением заметил, что поверхность среды покрылась плесенью — из окна в чашку попала спора грибка, в то время как колонии стафилококка растворены и превратились в капли, напоминавшие росу. С этого и началась эра антибиотиков. А «злополучную» чашку Петри он хранил до конца дней своих.

Ученый описал процесс воздействия на инфекцию так: «Простейший живой организм — плесень — выделяет вещество, которое убивает другие живые организмы — микробы. Мирное сосуществование этих двух видов организмов невозможно. Мы столкнулись с явлением антибиоза». Данный термин введен французским ученым Вюильменом в конце XIX века. Флеминг тотчас же принялся действовать. Определился и вид плесени — Рenicillium notatum. Плесень друзья и сотрудники ученого искали по всем подвалам Лондона. Флеминг, обращаясь к друзьям, просил: «Если у кого-то из вас есть заплесневелые туфли, мне бы очень хотелось принять их в подарок». Тысячи опытов и экспериментов на животных. И наконец, клинические испытания на больных, причем на самых тяжелых, практически безнадежных пациентах — с септическим эндокардитом, гнойным менингитом и сепсисом. Эффект превзошел все ожидания. Уже через несколько дней не было никаких сомнений в их выздоровлении.

13 февраля 1929 года Александр Флеминг делает сообщение в том же солиднейшем Медицинском научном клубе в Лондоне о новом противомикробном средстве — пенициллине. К этому времени, кроме глубокого лабораторного исследования, был накоплен небольшой клинический опыт лечения более десяти тяжелых больных с гнойными инфекционными заболеваниями. В ответ, как и с лизоцимом, холод и неверие слушателей — элиты тогдашнего медицинского научного мира Англии. «Какая-то плесень эффективна при сепсисе? Флеминг уводит нас в Средневековье!» Ни одного вопроса! Ирония и насмешки. В 1952 году, когда он был в зените славы, на этой же трибуне он вспоминал о тех «ужасных минутах».

Но тогда ученый никак не проявил своего разочарования — он знал цену и себе, и своему детищу. Результаты своих исследований Флеминг публикует во многих журналах, не скрывая ни одной тонкости. Он призывает научный мир присоединиться к изучению нового чудодейственного средства борьбы с болезнями. Рассылает культуры плесени во все известные лаборатории мира. Ведь нужно пройти следующий этап — добиться промышленного изготовления концентрированного препарата и определить возможности предупреждения его разрушения при хранении. А это была задача химиков. Но, к сожалению, долгие годы Флеминг бился над проблемой почти в одиночку…

В Оксфордском университете профессор Говард Флори и его сотрудник биохимик Э. Чейн занимались изучением проблем борьбы с инфекциями. В конце тридцатых годов при анализе литературных данных Чейна заинтересовали труды А. Флеминга о пенициллине, опубликованные в 1929 году. Получив стипендию в 5000 долларов, Чейн совместно с химиком Хитли занялся пенициллином, тем более что в университете были штаммы плесени, которые были подарены Флемингом и до сих пор находились в хранилище лаборатории. И в 1940 году ученые Оксфорда получили очищенный пенициллин, который можно было длительно сохранять. Оксфордская группа нашла пути претворения идей А. Флеминга в жизнь. Курьез при этом был в том, что Чейн считал, что великий А. Флеминг давно умер. Когда они встретились, А. Флеминг произнес: «Вот с такими учеными-химиками я мечтал работать в 1929 году». Ни Флеминг, ни ученые Оксфорда — Флори, Чейн, Хитли — не оградили свое открытие никаким патентом. Они считали, что лекарство, способное принести такую пользу человечеству, не должно служить источником дохода…

А дальше? Дальше был успех, Нобелевская премия, общечеловеческое признание. И самое главное — много спасенных жизней. Флеминг часто повторял слова Листера: «Должен признаться, как бы высоко я ни ценил все оказанные мне почести, я считаю все существующие в мире награды ничтожными по сравнению с надеждой, что в какой-то степени мог уменьшить человеческие страдания».

Главный редактор  профессор Е.И. Юлиш