Журнал «Здоровье ребенка» 6 (41) 2012

Дорогой Евгений Исаакович! Вот уже несколько лет хочу поделиться с Вами своими размышлениями об эффективности научных конференций разного уровня (от съездов и конгрессов до моно­ и политематических конференций и небольших корпоративчиков) и их влиянии на прогресс и развитие педиатрии. Вот и прошла опять череда таких заседаний. Каждое из них — событие в педиатрической жизни, сопровождающееся встречами и общением с учеными, коллегами, друзьями. Круг научных интересов, рассматриваемых на конференциях, охватывает практически все стороны педиатрии. Докладчики эрудированны, логично и интересно рассказывают, доклады прекрасно иллюстрированы. Праздник мысли и души. Но есть во всем этом какая­то недоговоренность, недовысказанность, которая полностью накрывает тебя, когда возвращаешься на работу. Возникает ощущение раздвоенности: то ты был на празднике, в сказке, где было все понятно и красиво, а теперь окунулся в реальную жизнь. На конференции становятся нестрашными ОРВИ, пневмонии и бронхиты, понятно, в какой носовой ход что первым надо капать, и с какой ноздри начинать, и с какого «занзибара» должны быть эти капли, и многие другие педиатрические хитрости.

Что касается антибактериальных препаратов, то разбор их применения, происходящий на конференциях любого уровня, напоминает мне тренировку или саму игру в покер: сначала две черви, потом одну пику или сразу бубну и трефу, а затем две пики, но даму только после короля. Но на работе на тебя накатываются, помимо ­озвученных, и такие проблемы, решать которые с полученными знаниями не представляется возможным. Мы вроде как стесняемся сказать, что сегодня в Украине при необходимости назначить цефалоспорин III поколения (а ежедневно это тысячи случаев) денег хватает только на цефалоспорин I поколения, и многочисленные другие подобные варианты. Или, например, сложности в вопросах диагностики, когда при общем ухудшающемся тяжелом состоянии ребенка отмечается полное несовпадение клинических проявлений и лабораторных показателей (например, выявляют высокий титр антител класса IgG, которые почему­то не защищают организм, или неясно, почему бактериальный процесс сопровождается лейкопенией, и т.д.). Спорны и вопросы терапии, прописанные в Протоколах: это на века или как? Мы же не полицейские и не пожарники. Практически сегодня мало кто сомневается в инфекционной природе подавляющего количества болезней, от так называемых простудных до онкогематологических. Да и ВОЗ еще в конце ХХ века предупреждала, что заболевания, вызываемые герпесвирусами и им подобными, в ХХІ веке будут определять как инфекционную, так и соматическую заболеваемость. Но если это так, то известно, что при любой инфекционной болезни приоритетным является применение специфического метода лечения или проведение мероприятий, направленных на выработку специфических антител, появление которых является единственно объективным критерием выздоровления (если быть точным, то увеличение титра антител должно быть не менее чем в 4 раза).

Нелегко даются врачу и другие стороны лечебного процесса, такие как проведение дифференциальной диагностики, прогнозирование исхода, проведение профилактики (здесь вообще чем тише, тем спокойнее, и так до очередного «краматорска»), то есть проблемы, с которыми врач всегда остается не только один на один, но еще и априори виноватым. Еще одна удивительная ситуация: мы перестали готовить детских инфекционистов даже в интернатуре. Подразумевается, что педиатр, пообщавшись с инфекционными больными в течение 3–6 месяцев (потынявшись по чужому инфекционному отделению, заполнив пачку эпикризов старых историй болезни, съездив на свадьбу к другу — в каждой шутке есть доля правды), становится инфекционистом. Наверное, за это время можно стать специалистом по рахиту или другому подобному заболеванию (только без обид). Ведь принципиальное отличие заключается в том, что от рахита (как образ) не умирают, а умирают от инфекционных заболеваний, в том числе и так называемых соматических. Пневмонии, бронхиты, сепсис, менингиты — разве это соматические или неврологические болезни? Когда мы перестанем себя обманывать? Речь уже даже не идет о «чистых» инфекционных болезнях, таких как сальмонеллез, скарлатина, корь. Что касается таких инфекционных болезней, как герпесвирусные инфекции, токсоплазмоз, вирусные гепатиты, ВИЧ/СПИД и другие, целый ряд которых и вызывают сегодня проблемную (в плане заболеваемости и летальности) как соматическую, так и инфекционную патологию, то каких только чудес здесь не встретишь в плане диагностики и лечения. Интересным является и тот факт, что отечественные ученые писали и говорили об этом еще более 10 лет назад (проф. Е.И. Юлиш, проф. А.П. Волосовец, примкнувший к ним автор этих строк и др.), наиболее прозорливые и задиристые из них организовали интереснейшие конференции (проф. Е.И. Юлиш), но, как говорится, воз и ныне там. Все это можно было бы спокойно отнести к борьбе мнений по принципу: я начальник, ты… известно, кто. Но есть один критерий, который является показателем всего: это детская смертность. Так вот, на протяжении всего периода независимости Украины детская смертность то опускалась, то поднималась до отметки 5000 летальных случаев в год. То есть каждый день в году, невзирая на праздники и выходные, мы теряем 15 детей! Невольно возникает вопрос: почему такая низкая отдача от конгрессов, съездов и конференций? Ответом на него может быть замечательная американская поговорка: «Если ты такой умный, то почему ты такой бедный?»

Одной из причин нашей бедности является слабое понимание и неприменение на практике как научными работниками, так и врачами научных знаний, многие из которых известны уже не менее чем полвека. Некоторым из них посвящена статья, которую я Вам высылаю.

С уважением,

И. Богадельников